Ночной огонь - Страница 2

— Я больше не смогу этого вынести, — сказала она тогда Доркас, своей верной спутнице и другу, осторожно протиравшей теплой водой вздувшиеся рубцы на ее спине.

— Скоро пройдет, — утешала Доркас. — Лежите смирно, пока я наложу мазь.

— Я его ненавижу. И больше так не могу.

— Значит, Нужно бежать отсюда, как только вы немного поправитесь.

Ариель резко повернулась, не обращая внимания на жгучую боль в плече, и пристально заглянула в глаза, Доркас:

— Я хотела вернуться к Эвану, но ты сказала, что из этого ничего хорошего не выйдет, а брат только посмеется надо мной. Велела дождаться Несту и ее мужа.

— Вот именно, мисс, все правда, но теперь… доказательства на вашей спине не скроешь. Мне не очень-то по душе мистер Годдис, но когда он увидит эти синяки, наверняка будет вынужден что-то сделать. Что же до вашей сводной сестры и ее мужа… мисс Неста и барон Шерард могут сейчас с таким же успехом быть и в Китае. Каждые три месяца мы получаем письма, но ни слова о том, когда они собираются вернуться в Англию. Я помогу вам — до Лесли-фарм не больше десяти миль.

Ариель, сцепив зубы, с трудом села:

— Доркас, я хочу уйти сейчас. — Нет, миледи, еще не время. Нужно выждать, пока он уснет, и все в доме затихнет. Тогда мы скроемся. А теперь ложитесь и дайте мне хорошенько наложить мазь. Не желаю, чтобы у вас остались. шрамы!

— Шрамы? Но у меня уже вся душа истерзана, а шрамы повсюду, и он, по-моему, наслаждается, взирая на них, — гневно бросила Ариель, но все же послушно перевернулась на живот.

Ариель была обнажена и, на мгновение вспомнив о скромной девушке, которой была когда-то, ощутила нечто вроде ненависти к той невинной дурочке. Казалось, прошла вечность с тех пор, как Эван вынудил ее выйти замуж за Пейсли Кохрейна, виконта Рендела, и все это время ей не давали одеться и нещадно избивали.

Рвотный позыв заставил ее задохнуться. Откуда бы? В животе у нее ничего нет — Ариель давно потеряла аппетит. Нужно бежать как можно скорее: если она останется, рано или поздно придется покориться его извращенно-похотливым фантазиям.

Доркас помогла ей сложить в маленький саквояж кое-что из вещей. В полночь, час ведьм, женщины выскользнули из дверей Рендел-холла. Доркас не переставала бормотать молитвы, боясь появления злых духов, и Ариель только кивала, не чувствуя желания шутить по поводу суеверий старой служанки.

Они пробрались в конюшню, и поскольку Ариель умела обращаться с лошадьми, ей без труда удалось их успокоить. Боясь разбудить конюхов, она говорила с животными тихо, ласково и вскоре смогла оседлать двух кобылок поменьше, хотя спину по-прежнему разрывала боль. Но, собрав всю силу воли, девушка сцепила зубы и подсадила в седло Доркас, отнюдь не отличавшуюся худобой.

Ноябрьская ночь была холодной и ясной, мириады звезд сверкали на темном небе. По дороге они не встретили ни единой души.

Женщины добрались до дома Ариель, ее настоящего дома, только к часу ночи. Прямоугольное здание, выстроенное но времена правления королевы Анны, было названо «Лесли-фарм» — по имени отца Ариель. а на жалких ста акрах поместья выращивали пшеницу. Она не видела своего дома почти восемь месяцев, Ариель на мгновение закрыла глаза, и молитва ее была короткой и простой: пожалуйста, Господи, пусть Эван поможет и защитит ее.

Старый дворецкий Терп, педант со строгими повадками и привычками, стоял в узкой прихожей, уставившись на бывшую хозяйку, не обращая внимания на то, что ночной колпак сполз набок, гадая, что могло привести ее сюда в такой час, да еще вместе со старой Доркас.

— Здравствуйте, Терп, — выдохнула Ариель.

— Пожалуйста, позовите мистера Годдиса.

— Он спит, — выпалил дворецкий.

— Я так и предполагала. Значит, придется его разбудить. Он не рассердится.

Неизвестно, рассердился Эван Годдис или нет, но через четверть часа он появился внизу и повел Ариель в библиотеку, когда-то гордость отца, но теперь пыльную и душную, поскольку Эван не питал ничего, кроме отвращения, к сотням томов, содержавших чуждые ему и поэтому бесполезные идеи. Эван, одетый в серый парчовый халат, встал на пороге, подняв тонкие брови и вопросительно глядя на сводную сестру.

— Ну? — протянул он типичным для него неприятно-язвительным голосом, мгновенно заставившим Ариель окаменеть. — Какого дьявола ты здесь делаешь? Весьма драматическое появление, должен признаться, и к тому же крайне несвоевременное. Ночь, все давно спят. К тому же я не вижу дорогого Пейсли.

Ариель больше не смогла сдерживаться. Слова сами слетели с языка.

— Я оставила мужа. Он злобный садист и… помешанный. Эван, он безумец. Прошу, заступись за меня. Я пришла сюда, ища защиты.

— Интересно, — пробормотал он, медленно входя в комнату. Эван был высок, гораздо выше большинства мужчин, но худой как жердь, а руки и ноги казались чрезмерно длинными даже при его росте. Рыжевато-каштановые волосы сильно поредели на макушке. Ариель неожиданно впервые поняла, что все в нем было слишком тонким и вытянутым.

— Пожалуйста, Боже, — молилась она, — пусть его сочувствие не окажется таким же жалким, как его тело.

— Всегда терпеть не мог эту комнату, — продолжал Эван, оглядывая встроенные стеллажи, почти неразличимые в пляшущем огоньке свечи.

— Здесь бродит призрак твоего отца — иногда я чувствую это. Его я тоже не выносил при жизни, так что и дух его мне тут ни к чему.

— Эван, ты должен помочь мне!

Эван подошел совсем близко и встал перед Ариель:

— Ты разве еще не беременна? Лицо девушки мгновенно побелело, из горла вырвался смех, громкий, дикий, почти безумный.