Ночной огонь - Страница 82

Ариель тихо застонала, и оба встрепенулись. Берк немного приподнял голову и дремотно улыбнулся:

— Это самый прекрасный звук, когда-либо слышанный мной.

Он снова поцеловал ее. Ариель почувствовала, как его ладони распластались по ее спине, привлекая девушку ближе, как эти мужские руки сжали ее бедра, подняли ее вверх, давая почувствовать, как напряглось его мужское естество, наполняя ее почти лихорадочным возбуждением. Ариель втянула в себя воздух и снова тихо простонала. Он мял ее бедра, прижимая и притискивая к набухшему фаллосу, но Ариель, не в силах сдержаться, дернулась и впилась пальцами в его плечи.

— Берк, — пробормотала она голоском, тоненьким и прерывающимся от едва сдерживаемой страсти.

Он осыпал поцелуями ее подбородок, глаза, губы, потом подхватил на руки.

— Вот теперь настало время сделать с тобой все, что я захочу, — пригрозил он, но Ариель только рассмеялась и, крепче обняв мужа, положила голову ему на плечо. Он всем существом ощутил, как омывают его ее доверие и нежность. Сейчас Берк чувствовал себя богом, королем, и самое главное, мужчиной и ее мужем.

Не выпуская из рук нежную ношу, Берк зашел подальше в густые заросли. Там царила тишина; темные листья почти не пропускали солнечный свет. только самые смелые и настойчивые лучи веселыми зайчиками плясали на траве.

Наконец он остановился, медленно отпустил Ариель, так, что она скользнула по всей длине его тела, почувствовала его твердость, напряженность плоти.

— Ты хочешь меня, Ариель?

Она ничего не ответила. Но ее пальцы легли на пуговицы его сорочки, потом на обнаженную грудь, изучая, привыкая. Она улыбнулась мужу.

— Только одну минуту, — пробормотал он, и едва не разрывая в спешке куртку, сбросил ее и расстелил на мягкой, поросшей мхом земле.

— Одежда, — вздохнул он. — Так много проклятой одежды!

Они раздели друг друга, по крайней мере неуклюже попытались, смеясь над собственной неловкостью. Берк подумал, что нужно быть последним дураком, чтобы не дождаться вечера, пока они не окажутся в постели. На нем все еще оставались панталоны, хотя сапоги были брошены как попало на ее нижние юбки. Ариель уже успела сбросить все. Он наконец взглянул на нее, увидел всю и, медленно протянув руку, осторожно сжал упругую грудь, закрыв на секунду глаза, наслаждаясь этим изысканным ощущением.

— Такая прекрасная, — выдохнул Берк и чуть стиснул вторую, улыбаясь Ариель. лаская большими пальцами соски. Он сжал упругий холмик одной рукой, вторая неторопливо ползла все ниже, гладя, дотрагиваясь, пока не отыскала ее женскую сущность, горячую. почти обжигающую и такую непередаваемо мягкую, что Берк застонал.

— Странно, — охнула Ариель, сжимая его плечо. — Я чувствую себя очень странно.

Она подняла губы, ожидая поцелуя, и Берк был только рад услужить. Он ощущал вкус ее нараставшего желания, пока его пальцы продолжали ласкать ее. Она шевельнула бедрами, словно насаживая себя на эти длинные пальцы, так естественно, будто делала это сотни раз. Дыхание Берка все учащалось, пока, не в силах вынести этой пытки, он не отстранился от Ариель. Она смотрела на него: глаза чуть затуманены, губы приоткрыты, воздух короткими толчками вырывается из легких. Берк хотел, чтобы Ариель знала: если она испугается, он найдет в себе силы остановиться. Она взглянула в его лицо, но смогла увидеть в глазах мужа лишь бесконечную нежность, нежность и голодное нескрываемое желание.

— Берк, — выдохнула она очень тихо и открыла ему объятия.

— Ты больше никогда не будешь меня бояться, — велел он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее, и когда его язык легко скользнул во влажную пещерку ее рта, пальцы одновременно проникли в сомкнутые створки розовой женской раковины, начали ласкать и гладить нежную плоть. Ариель вскрикнула, вздрогнув и непроизвольно поднимая бедра, и Берк понял, что, какой бы настойчивой ни была его собственная потребность, он сможет держать себя в руках. Он поцеловал ее груди, чувствуя ответную дрожь.

— Тебе это нравится. — шепнул он, обжигая ее кожу горячим дыханием.

— Совсем немножко, — выдохнула она, но тут Берк, вобрав губами ее сосок, начал сосать и покусывать, и Ариель показалось, что больше она не в силах выдержать — слишком сильными, слишком напряженными и острыми были неведомые доселе ощущения. Она снова вскрикнула, стиснула зубы, но его пальцы неумолимо продолжали ласкать ее, двигаясь теперь более ритмично, проникая глубже, и она поднималась и опускалась вместе с ними, стараясь надавить сильнее, без слов показать Берку, чего она хочет. Когда ее тело выгнулось в отчаянной мольбе, когда сладостно-жгучая, почти невыносимая боль пронзила ее, Ариель громко выкрикнула имя Берка, затерявшись в океане наслаждения, не пытаясь вынырнуть на твердую сушу, уносимая волнами экстаза.

Берк не сводил взгляда с содрогающейся в конвульсиях Ариель, впитывая каждое движение, каждую смену выражений, чувствуя ее освобождение, как свое собственное. Она выглядела такой потрясенной. Ошеломленной. Только теперь она принадлежала ему. Навсегда.

Когда наконец неистовые судороги стихли, Берк приподнялся и без единого слова, без предупреждения вонзился в нее сильным, мощным рывком и, чувствуя, как рвется тонкая преграда девственности, прижал Ариель к себе и впился в губы поцелуем, заглушая ее вопль удивленной боли. И когда он проник глубоко в это тугое лоно, когда она приняла его в нежную, теплую и тесную расщелину, Берк оперся на локти, держась на весу. Ее кожа была чуть влажной, и он с наслаждением втянул ноздрями воздух, почти клубящийся вокруг него, вдыхая сладкие ароматы мшистой земли, кленовых листьев, горьковатые запахи пота и плотской любви.